Это была весьма странная книга с точки зрения тематики и подхода, она не вписывалась ни в одну литературную традицию, выстраивала какую-то «перво-реальность», в которой растворялись все единичные и разнородные элементы, восточные и западные поэтические образы соединялись в гармонию «мировой литературы». Структурным каркасом книги стали нанизанные друг на друга и перебивающие друг друга «голоса» — переходящие одна в другую цитаты средневековых персидских поэтов и лирика самого Гёте.
Одна из частей книги («Хульд-наме: книга рая») — это лирическая интерпретация мусульманской религии, настолько глубокая, что один из романтиков, Август Вильгельм Шлегель, даже язвительно обвинил Гёте в том, что он принял ислам, назвав его «новым ревнителем Аллаха и пророка его». Эту же ставшую расхожей формулу повторяет и Генрих Гейне.
Тогда была эпоха наполеоновских войн, вокруг все говорили «долой Наполеона», в Германии процветал консервативно-националистический патриотизм, а Гёте вдруг написал такой космополитический текст с нападками на националистов: «кто британит, кто французит».
Гёте говорил, что национализм ведет не просто к вражде государств и наций, а к потере своей собственной культуры, поскольку отграничивает ее от мировой. Он говорил, что национализм разрушает еще и личность, которая попадает в слишком узкие рамки.
Его универсалистская позиция никогда не становилась государственно-политическим лозунгом, она оставалась личной позицией Гёте. Возможно потому, что «Западно-восточный диван» особо не читали; кажется, Август Шлегель назвал его «очень красивой безделушкой», другой романтик, Адам Мюллер, — «загадкой без ключа к ней».
Есть интересный пример, свидетельство писательницы Мариэтты Шагинян, пламенной гётеанки. После Октябрьской революции она издала книжку про Веймар, про свое туда путешествие, где написала, что большинство немцев читают не Гёте, а из Гёте («подобно тому, как читают из Библии» — это ее слова), у всех дома стоят его бюстики, есть его цитатники. Как заметила Мариэтта Шагинян, «тяжелые медовые соты» сочинений Гёте приятны Богу, но не «среднему» читателю, менее всего желающему учиться.
В «Западно-восточном диване» есть тонкие лирические строки, и мне кажется, что они понятны многим. Здесь же находится одно из моих любимых стихотворений Гёте «И в тысячи не можешь форм укрыться» (In tausend Formen magst du dich verstecken), пронзительная лирика о любви, которая есть закон Природы.
Гёте очень глубок, поэтому сперва лучше почитать литературу о нем, хотя на русском ее мало.
________________________________________
Веймар во времена Гёте был одновременно и герцогской резиденций, где кипела придворная жизнь, и маленьким провинциальным городком с почти деревенским укладом жизни, в котором проживало едва ли шесть тысяч жителей, и они все друг друга знали. Гёте, как все, ходил по улицам, к нему в гости запросто захаживал герцог Карл Август. Есть знаменитая картина «Карл Август в гостях у Гёте» — не «Гёте в гостях у Карла Августа». Такая жизненная среда формирует особый дискурс, сочетающий патриархальность с публичностью, позволяющий в публичном, но одновременно дружеском общении вести серьезные интеллектуальные беседы.
Гёте, когда вернулся из Италии, женился на горожанке, шляпнице Кристиане Вульпиус (у нас обычно пишут, что она была крестьянкой, но это не так). Знаете кем был брат Кристианы Вульпиус? Это Христиан Август Вульпиус, автор знаменитого романа «Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников», ставшего прообразом романа Пушкина «Дубровский». Такая вот крестьянка — посмотрите, кто у нее брат и кто муж. То есть само устройство общежития способствовало культурному обмену.
________________________________________
https://gorky.media/context/pochemu-nikto-ne-chitaet-gyote
Community Info