Начало здесь  Христианство и национализм


Христианство претендует на универсальную и безусловную значимость своего доктринального учения. Исповедуемая её мартиросами Истина, абсолютна и безусловна. Причем, для всех людей — прошлого, настоящего и будущего. Временные или географические преграды — просто досадная помеха для вселенского проповедания Слова Божия. Это базисная установка для проповедников радикально-христианского космополитизма, которые цитируют ап. Павла: «Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». (Галатам 3; 26-28). Как писал Владимир Соловьев: «Христианство, упраздняя национализм, спасает народы, ибо сверхнародное не есть безнародное». С этим можно согласится, если понимать (как справедливо пишет в своей статье Кураев: «Как делают антисемитом»), что речь все же идет о людях уже «пребывающих во Христе» («во Христа облеклись»). Действительно, для этих людей уже нет нашего с вами профанного разделения, а жизнь протекает в Духе и Истине. Оглянитесь вокруг себя и скажите, вы много знаете таких? Потом, гигантское количество людей иного вероисповедания, иной религиозной культуры, религиозно-мистического опыта просто не вписываются в контекст «веры во Христа». Веры во Христа как Бога Спасителя человечества. Ведь для христианина, Христос не просто «объект» веры, а Личность только в Которой и возможно обожение.

Да и потом, некоторые доктринальные аспекты веры в Единого Бога и Его обетований (которые становились «объектами» буйных интерпретаций) и как показывает история религии, все же не избежали сугубо националистического "соблазна".

Я говорю о древних хилиастических представлениях (учение о тысячелетнем Царстве Христовом), которые нашли отражение в некоторых творениях «мужей апостольских» (наприм. св. Ириней Лионский). «В этом смысле заслуживает внимание отмеченная Л.И. Писаревым разница между хилиазмом мужей апостольских и хилиазмом раввинистов и эвионитов. Мужи апостольские для всех праведников ожидали «будущего века», который будет продолжаться тысячу лет (ап. Варнава) и придет на смену «веку настоящему» — веку борьбы за идеалы христианства. Напротив, раввинисты и евиониты учили о хилиазме националистическом: «В зависимости от воззрений на личность Мессии, как Царя-завоевателя, будущее царство Христово у тех и других вырисовывается со всеми признаками царства политического, — “плотского” в полном смысле этого слова и по его строю, и по определяющим этот строй мотивам. Тысячелетнее царство Мессии-Христа иудаистов — это в полном смысле политическая утопия, проникнутая идеей политической теократии, построенной в духе крайнего национализма» (цитирует по статье «Учение о тысячелетнем царстве Христовом в современном баптизме», иерея Евгения Веселова http://www.bogoslov.ru/text/3400449.html).

Далее, наличие автокефальных православных церквей (как и веры греческой или римской), свидетельствует о латентном признании национальной составляющей единого христианского мира (о сектантско-христианской движухе, пока умолчу). Понятно, что речь не идет о догматических расхождениях (католики-православные), а скорее о культурно-ментальных различиях. Ведь культура творится не мной или тобой, а сообществом духовно, биологически, территориально объединённых между собой людей — пребывающих в одном пространственно-временном и духовном протяжении. Если их сообщество, пройдя все огненные испытания историей (от примитивных родо-племенных отношений до создание мощного централизованного государства) исторически состоялось, а не канула в Лету, то только благодаря выработанной системе мировоззренческих координат (мораль, ценности, духовность, традиции и т. д.).

Как справедливо отмечает Иван Ильин в «Христианском национализме»: «Национальное чувство не только не противоречит христианству, но получает от него свой высший смысл и основание; ибо оно создает единение людей в духе и любви, и прикрепляет сердца к высшему на земле – к дарам Святого Духа, даруемым каждому народу и по своему претворяемым каждым из них в истории и в культурном творчестве. Вот почему христианская культура осуществима на земле именно как национальная культура и национализм подлежит не осуждению, а радостному и творческому приятию.

Каждый народ имеет инстинкт, данный ему от природы (а это значит – и от Бога), и дары Духа, изливаемые в него от Творца всяческих. У каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие. Так, каждый народ по-своему вступает в брак, рождает, болеет и умирает; по-своему ленится, трудится, хозяйствует и отдыхает; по-своему горюет, плачет и отчаивается; по-своему улыбается, смеется и радуется; по-своему ходит и пляшет; по-своему поет и творит музыку; по-своему говорит, декламирует, острит и ораторствует; по своему наблюдает, созерцает и творит живопись; по-своему исследует, познает, рассуждает и доказывает; по-своему нищенствует, благотворит и гостеприимствует; по-своему строит дома и храмы; по-своему молится и геройствует; по-своему воюет... Он по-своему возносится и падает духом; по-своему организуется. У каждого народа иное, свое чувство права и справедливости; иной характер, иная дисциплина; иное представление о нравственном идеале; иная политическая мечта; иной государственный инстинкт. Словом: у каждого народа иной и особый душевный уклад и духовно-творческий акт. И у каждого народа особая, национально-зарожденная, национально-выношенная и национально-выстраданная культура» (см. http://www.rodon.org/foto-071009162011).

По Ильину, именно это многообразие красок и многообразие славословий приятна «очам Божиим» («И в самой этой многовидности – уже поет и возносится хвала Творцу. И надо быть духовно слепым и глухим, чтобы не постигать этого»). Вот почему, трагедия русского-религиозного Раскола инициированная царём и Патриархом Никоном (унификация религиозных текстов по греческим образцам, а в действительности откровенное презрение к своему уникальному религиозно-мистическому опыту славословия Божия), остается незаживаемым рубцом на теле нашего многострадального народа. Русский Раскол – духовно гораздо более глубокое явление, чем его обычная традиционная оценка. Раскол – этой начало той многовековой трагедии, естественным завершением которой является большевизм /Б.Башилов/.


Василий Григорьевич Перов
Спор о вере  [1880-1881]

Русский религиозный Раскол, по словам Л. Тихомирова, обнаружил. Что мы, русские, «сами не знаем, во что веруем, и, чтя одних и тех же святых, одну и ту же Апостольскую церковь, - считаем друг друга погибшими, отлучёнными, преданными анафеме или антихристу». Раскол, поставил вопрос и о религиозной истине, а именно, чем она определяется – решением церковных властей или преданностью и верностью православного народа своим традициям и духовным корням. Это было страшное время! Как и время Европейской религиозной войны между католиками и протестантами. В религиозной войне НЕЛЬЗЯ победить, не уничтожив полностью (под корень) своего надуманного противника. В религии не может быть принуждения, как и не может быть принуждения в личностном опыте Богопознания. Богопознание — интимно, да и Святой Дух душит «идеже хощет», а не по указке вышестоящего начальства. Да и само это высоко-преподобно-блаженно-священство, не столь самоочевидно, как это подается на кухне всеобщего прославления! Но это я отвлекся )

Пост-вавилонское рассеяние «языков», получило обновленную сакрализацию. Единый народ и единый язык рассыпался. Опыт оказался неудачным, а может и наоборот. Поскольку, если позволите пофантазировать в богопознании началась международная конкуренция. Победителями, а, в последствии и проигравшими оказался еврейский народ. Однако, тогда зло и грех Вавилонского столпотворения, исправление кривых путей человечества — осуществилось в Пришествие Спасителя и рождении нового народа — христианской «экклесии», «народа Божьего».

Более того, христианство говорит миру о безусловной ценности человеческой личности перед Богом. Неповторимости и уникальности отдельно взятой души, как по своёму потенциально-духовному полету, так и по глубине падения в бездну. В каком-то смысле, личность метафизируется. «Преп. Серафим Саровский говорил, что Бог печется о каждом человеке так, как если бы он был у Него единственным... Это сказано о личном человеке». (там же). Эта гениальная интуиция экстраполируется и на народ, национальность и т. д.

Безликая масса человека ВООБЩЕ (как и самого человечества) величайшее зло. Бездарно растраченное и втоптанное в грязь свального греха наследие предков, сегодня выставляется высочайшим достижением прогресса и вершиной человеческого духа (а в действительности, мы видим тотальное отсутствие этого самого духа). Пустота как Всё (массовая культура) - сюрреалистический бред и "свиное рыло ... небытия". Поскольку нивелирует Личность в клоаку «содомского греха» лицедействующих «телос». Это касается и национальных народов погружаемых новыми архитекторами в плавильный котел всеядной (унифицируемой), общечеловеческой культуры. Для представителей традиционных культур, это тяжкое испытание и трудный искус, поскольку необходимо принять "ценности", а по сути - отсутствие таковых, которые не обладают атрибутами сакральности и внутренней самоочевидностью. Общечеловеческие ценности диалогичны и в силу этого не являются безусловной и освященной сакралис авторитетом.

На место «хомо сапиенсу» семимильными шагами грядет — «хомо потреблятикус», чья разрушительное и безумное историческое бывание, уже сегодня отправляет человечество в бездну. Ему противостоит возрождающийся Дух национализма. Это естественная и здоровая реакция на погружение в «обще-мы» инфернальной нирваны.

(продолжение следует ... )