— Начиная с 2014 года федеральный бюджет формируется в структуре государственных программ, объем которых превышает половину расходной части бюджета. Целью перехода к программному формату была увязка бюджетных ассигнований с конкретными показателями для последующей оценки эффективности бюджетных расходов. Однако пока эта цель не достигнута. Система слишком громоздка, забюрокрачена. Количество показателей, которое планируется в рамках госпрограмм, переходит все разумные границы. Эти показатели не в состоянии толком отслеживать ни федеральный орган, который их включил в программу, ни даже Росстат. По итогам года зачастую плановые программные показатели подгоняются под фактические значения, которые в основном ниже, иногда даже с учетом увеличения объемов бюджетных ассигнований на заявленные цели.
— Разве это не бред? Зачем эта профанация?
— Я думаю, это издержки нашей системы государственного управления, издержки тех профессиональных менеджеров, которые отвечают за те или иные процессы развития экономики и социальной сферы.
— Хотел бы коснуться бюджетной конструкции 2017–2019 годов. На щит поднята концепция бюджетной консолидации — интенсивного сокращения бюджетного дефицитаза счет урезания расходов. Не является ли такая бюджетная политика излишне жесткойв период посткризисного выздоровления экономики?
— Я сторонница очень аккуратной бюджетной политики. В период межкризисной передышкис дорогой нефтью в 2012–2013 годах мы и так допустили неоправданный рост расходов бюджета, от которых сейчас очень трудно отказаться.
Да, вхождение в 2017 год оказалось более благоприятным для нас, чем планировалось при его утверждении, значительно лучше,
чем входили в год 2016-й. Но не будем торопиться. Превышение фактической ценына нефть заложенного в бюджет уровня 40 долларовза баррель является конъюнктурным и довольно хрупким. Решение Минфина о покупкевалюты в счет дополнительных нефтегазовых доходов с зачислением в резервы считаю оправданным. Мы не должны тратить резервы, лучше их накапливать. Важно, чтобыне получилось так, что, когда мы сформулируем по поручению президента программу структурных реформ, денег на осуществление этих реформ у нас просто не будет.Вот это самое опасное развитие ситуации.
— Вот точка зрения авторитетного экономиста. Цитата из статьи академика Виктора Ивантера в «Российской газете» от 23 декабря 2016 года: «Дефицит бюджета пора реабилитировать. При правильном его использовании он являетсяне фискальной проблемой, а инструментом экономического роста. И наоборот, бездефицитный бюджет означает, что власть отказывается от активного вмешательства в экономику. Регулярные расходы бюджета должны покрыватьсяза счет регулярных доходов. А инвестициив развитие государство можети должно делать, занимая в долг». Как вы относитеськ такой позиции?
— Точка зрения, которую вы приводите, принадлежит Милтону Фридману, лауреату Нобелевской премии по экономике 1976 года. Действительно, в настоящее время многие страны мира сводят свои бюджеты с дефицитом, и в ближайшее время эта тенденция, вероятно, сохранится. Однако, как вы понимаете, ситуация в России имеет свою специфику. Например, у нас по итогам 2016 года отмечен наименьший начиная с1992 года уровень инфляции — 5,4 процента. Второй год подряд мы наблюдаем снижение экономической динамики по показателям, характеризующим внутренний спрос, потребительскийи инвестиционный. В то же время, к примеру, в США и странах ЕС низкие темпы инфляции сочетаются с положительными темпами экономического роста и ростом внутреннего спроса. В нашей же ситуации приоритетноне наращивание государственных заимствований, а разработка продуманных проектов структурных преобразований в отраслях экономики, которые дадут предприятиям сигнал для инвестирования как собственных, так и заемных средств в реальный сектор, а также выстраивание ясной долгосрочной налоговой и бюджетной политикисо стороны государства. Ну и, конечно же, о чем мы с вами уже говорили, повышение эффективности бюджетных расходов.
— В одном из интервью вы заявили: «Госдолг — это последнее, на что бы я пошла.
Ставки будут подрастать, это, в свою очередь, будет  вести к росту расходовна обслуживание долга и вытеснению из бюджета других расходов».По состоянию на 1 января 2017 года совокупный госдолг, внешний и внутренний, включая госгарантии в рублях и валюте, составляет 11,1 триллиона рублей, или 12,9 процента ВВП. Расходы на обслуживаниегос долга в федеральном бюджете2017 года — 728 миллиарда рублей, 4,5 процента совокупных расходов, или 0,83 процента ВВП. По всем международным критериям бремя госдолга РФ сейчас находится на низком уровне. Не преувеличиваете ли вы опасностьего увеличения?
— Несмотря на то что в настоящее время долговая нагрузка Российской Федерации находитсяна допустимом уровне, динамика основных показателей госдолга свидетельствует об увеличении рисков для федерального бюджета в части роста расходов на погашениеи обслуживание государственного долга, а также вероятности сокращения сроков обращения размещаемых облигаций федеральных займов, что влечет за собой дополнительные риски роста расходов на погашение долговых обязательств.
Кроме того, в условиях ограничения емкости российского внутреннего рынкаи отсутствиявозможности заимствований на международных рынках капитала для большинства российских эмитентов рост государственных внутренних заимствований федерального бюджета может привести к сокращению возможности регионови российских производителей по осуществлению заимствований на внутреннем рынкеи увеличению стоимости их заимствований.
Рост госдолга связан в основном с увеличением объема заимствований за счет размещения облигаций федеральных займов, который вырос в 2016 году почти на50 процентов по сравнению с 2015 годом.
При этом расходы на обслуживание госдолга в 2016 году составили 621,3 миллиарда рублейи возросли по сравнению с 2015 годом на 19,8 процента, вытесняя другие расходы.
Политика увеличения объемов госзаимствований в 2017 году за счет размещения государственных ценных бумаг на внутреннем рынке (около двух триллионов рублей),
а также рост доходности на рынке госдолга в 2014–2015 годах привели к тому, что, как вы ужеобозначили в своем вопросе, расходы на обслуживание госдолга РФ составят 728,7 миллиарда рублей и возрастут по сравнению с 2013 годом в два раза. Общество созрело для честного диалога
— Какова ваша позиция по ключевым пунктам пенсионной реформы? Надо ли повышать пенсионный возраст? — Я не считаю, что пенсионный возраст — это единственная тема, которую нужно обсуждать при обсуждении реформирования пенсионной системы.
Мы сегодня даже не в состоянии дать ответ гражданам на главный вопрос: какой размер пенсии может им обеспечить государство при условии отработки такого-то трудового стажа, сколько гражданин получит?
— Ответ формулируется в пенсионных баллах, реальное наполнение которых будет зависеть от многих переменных. Этакие трудодни …
— Я не сторонник концепции пенсионных баллов. Если система возмездна, значит, нужно рассматривать ее и с точки зрения доходов, и с точки зрения расходов, ис точки зрения льгот, которые в этой системе существуют. И только целостно анализируя, можно реформировать систему социального страхования. К тому жемы вообще не пытаемся системно стимулировать создание корпоративных пенсионных систем.
Не поняв искомую и справедливую нагрузку на фонд оплаты труда, с учетом уже имеющихся платежей населения за услуги здравоохранения, образования, мыне можем адекватно реформировать всю систему.
Все называемые сегодня цифры возможного повышения пенсионного возрастане базируютсяна объективных данных, а берутся с потолка либо искусственно подгоняются под сокращение желаемой величины расходов Пенсионного фонда.
Параметры пенсионного возраста должны определяться на основании двух объективных факторов — возраст физического старения работника, когдаон фактически теряет основную часть способности к труду, и период получения пенсии. Нельзя устанавливать такой пенсионный возраст, что работник либо вообщене будет доживать до получения заработанной им пенсии, либо будет находитьсяна пенсии незначительный период времени — год или два.
Пенсионный возраст призван уравновешивать периоды уплаты страховых взносови полученияпенсии — период зарабатывания человеком своих пенсионных прави период их реализации. Если этот баланс искусственно нарушить, произвольно установив пенсионный возраст, то люди не будут видеть смысла в пенсионном страховании и начнут искать другие пути обеспечения своей старости. На практике это будет означать сокрытие реальных доходов от системы налогообложения иот обложения страховыми взносами. Этого ли мы хотимдобиться?
Всем специалистам известно, что распределительные пенсионные системы основанына механизме солидарности разных поколений работников, и увеличение пенсионного возраста может дать только кратковременный экономический эффект. В долгосрочной перспективе эта мера приводит лишь к росту объема пенсионных прав (чем дольше люди работают, тем больший объем пенсионных прав они себе зарабатывают),за которые придется «платить» не тем, кто их приобрел, а тем, кто в дальнейшем сменит их на рынке труда. Говоря о финансовой сбалансированности пенсионной системы, необходимо оценивать долгосрочную перспективу развития, ане ограничиваться ближайшим горизонтом бюджетного планирования.
— Как вы относитесь к возврату к прогрессивной шкале НДФЛ с 2019 года?
— Эту тему обсуждают почти каждый год, но пока, как видите, безрезультатно. Прогрессивная шкала может способствовать сокрытию доходов. В 1990-х приее введении возникло множество проблем, в том числе со сложностьюих администрирования. Здесь достаточно много рисков, а выгода неочевидна. Поэтому пока трудно оценить перспективу такого налога.Тем более что эта тема тесно увязанас вопросами соплатежей населения на пенсионное,медицинское и социальное страхование, которые пока никак не обсуждаются.
Чем больше и правдивее мы будем говорить с обществом о чувствительных вопросах социальных реформ — пенсионной системе, личных налогах, соплатежах, чем обоснованнее и доходчивее будем объяснять свою позицию, тем веры нам будет больше. Мне кажется, что общество к этому готово. Мы оберегаем не то, что должны оберегать.

Источник: Журнал «Эксперт»